И все же, несмотря на усталость, она все еще была впереди. Дестри это казалось просто чудом, особенно потому, что их кони были полны сил, а его Фиддл измучена до предела. Более того, когда он в следующий раз оглянулся назад и увидел их силуэты на фоне багровеющего закатного неба, сердце его радостно дрогнуло — ему показалось, что они немного отстали. Через минуту все его сомнения развеялись — да, он не ошибся, его преследователи остались далеко позади. Он даже успел рассмотреть, как один из них торопливо спешился и схватил под уздцы усталого мустанга, а тот широко расставил дрожащие ноги, едва не падая от изнеможения.

Только двое из всей группы вырвались вперед, словно чистокровные гончие, готовые идти по следу до последнего издыхания. Всадники припали к шеям лошадей, слившись с ними в единое целое. Они приближались неумолимо, с каждой секундой, с каждым ударом сердца.

Дестри криком подбодрил Фиддл. И почувствовал, как она вздрогнула, покачнулась, но почти сразу рванулась вперед с прежней скоростью. Гарри все понял. Гордость и неукротимый дух будут гнать ее вперед, пока сердце не разорвется и она бездыханной не рухнет на землю.

Он склонился к ней. Сердце Фиддл по-прежнему билось сильно и ровно. Но в ее прекрасных глазах появилась кровавая муть, воспаленные ноздри судорожно трепетали, тщетно пытаясь вдохнуть живительный воздух. Белая пена клубилась на губах, густыми хлопьями покрывая мокрую от пота шею и плечи. Она по-прежнему летела вперед, но Дестри вдруг с беспощадной ясностью понял — конец ее близок!

Глава 36

Да, конец ее был близок! И не потому, что шаг кобылы вдруг стал короче или она замедлила бег. Нет, Фиддл по-прежнему мчалась во весь опор, но Гарри уже чувствовал чуть заметную дрожь ее измученного тела, видел, как она едва заметно шаталась, чуть более неуверенно ставила ноги. И тогда осознал — она побеждена, погибла, окончательно и бесповоротно, даже если он сейчас натянет поводья.

Погоня давно отстала, за исключением тех двоих, что неумолимо приближались на своих чистокровных лошадях.

Свернув налево, Дестри поскакал вверх по тропе, направляясь к вершине горы, плоской, словно крышка стола. Он отчаянно надеялся, что его преследователи еще дважды подумают прежде, чем пустятся за ним вслед, ведь им было прекрасно известно, чем они рискуют. Он даже обернулся и угрожающе направил на них винтовку — но они уже дышали ему в затылок! За его спиной прогремел один выстрел, за ним другой. Они стреляли редко, больше озабоченные тем, чтобы его настичь.

Господи, да ведь ему достаточно лишь направить кобылу в первые же заросли деревьев и дальше пусть говорит его винчестер! А если первыми же выстрелами он не сможет снять этих двух отбившихся от стаи пташек, то придется признать, что его глаз уже не тот, и рука не столь тверда, как в прежние времена!

Но Гарри знал, что не имеет на это права. Если бы он в самом деле зарезал Клифтона, было бы просто присоединить к нему и этих двоих. В конце концов, какая уже разница — убил одного или сотню таких, как Клифтон? Вздернуть его могут только раз!

Итак, убить их он не мог. Может, напугать? Что-то в развороте их плеч, в том, как они держались в седле, безошибочно подсказывало Дестри, что его преследователи совсем еще молоды, почти мальчики, с горячностью, свойственной молодости, готовые умереть ради того, чтобы покрыть себя славой. И не мысль о награде гнала их вперед, нет, лишь бескорыстная жажда великих и славных дел!

Подумав об этом, Дестри улыбнулся, но улыбка его была полна печали. Случайная пуля, злобно визжа, едва не задела его ухо. Гарри с силой натянул поводья и рухнул, перелетев через шею Фиддл.

Кобыла остановилась как вкопанная. Теперь, когда она замерла на месте, Дестри чувствовал, как крупная дрожь сотрясает ее с головы до ног. Колени Фиддл подгибались, она широко расставила ноги, едва не падая, будто нестись галопом было для нее легче, чем стоять. В ушах у Дестри шумело, но он безошибочно разобрал за спиной быстрый перестук копыт и дикие вопли восторга. Его преследователи выли, словно волки, загнавшие дичь!

— Я прикончил его! — вопил один из них. — Я снял его первым выстрелом!

— Да, да, Чип, я согласен. Только будь осторожен, дружище. Возможно, он залег где-нибудь в траве.

— Тогда я продырявлю ему башку раз и навсегда.

— Зря ты так, Чип. Мне плевать, что он натворил, но даже Дестри никогда в жизни не стрелял в безоружного, сам знаешь.

— Ты прав, — пробормотал тот, кого звали Чипом. — Да я ничего такого и не хотел, клянусь! Послушай, неужто я свалил его наповал?! Тогда почему его не видно?

— Да ты что, приятель, не видел, как он кувыркнулся через голову своей кобылы?! Давай-ка смотри лучше под ноги. Этот Дестри — хитрый старый лис.

— Знаю, знаю! Но я ведь чуть ли не на пятки ему наступал. Так куда же он мог подеваться? Слушай, давай помедленнее. Что-то мне не по себе. Не забывай, ведь, в конце концов, он не какой-нибудь желторотик, это сам Дестри!

— А я что — забыл?! Держу пари, после сегодняшнего мы с тобой, приятель, войдем в историю! Ребята с ума сойдут от зависти.

— Да, верно! Но это я в него попал! Не забудь, слышишь!

— Да помню я, ну чего пристал! Не нужна мне твоя слава — только вот мне сдается, Чип, что тебе просто повезло! Ну да ладно, приятель, гляди в оба! Я сейчас поищу его, а ты меня прикроешь!

Краем глаза Дестри следил за каждым движением юнца. Он не мог не признать, что парень был довольно симпатичный: высокий, с приятным, загорелым лицом и открытым, веселым взглядом. Его приятель, тоже загорелый до черноты, казалось, был на пару лет старше, немного болезненный с виду. На губах его играла насмешливая улыбка.

Парень держал винтовку наготове, вернее, почти наготове. Дуло смотрело чуть в сторону, так, что приклад оказался перед глазами Дестри.

Прищурившись, он прикидывал, удастся ли ему одним выстрелом вышибить винтовку из рук нахального щенка. Случись ошибиться хоть ненамного, и пуля попадет в парня, причем рана почти наверняка будет смертельной, а этого он никак не хотел допустить.

— Давай-ка попробуй поймать его лошадь! — скомандовал тот, что оставался в седле. Похоже, он привык принимать решения за своего более молодого товарища. — Клянусь, сегодня старушка изрядно поработала. Хотелось бы мне знать, кому достанется эта красавица?

— Думаешь, она пойдет к кому-нибудь из нас?

— Ну, еще бы! Черт, да за такую кобылу я тебе горло перережу!

— Ты?! — Долговязый юнец замер как вкопанный неподалеку от Фиддл. — Ишь ты, как расхрабрился, недоносок! Сначала подрасти, а потом поговорим! Стоит мне захотеть, и ты ее в жизни больше не увидишь!

— Заткнись! В таких длинных, как ты, и целиться не надо — пули сами ложатся! — объявил Чип.

— Слушай, ты, идиот! — фыркнул насмешливо второй юнец. — Только потому что тебе посчастливилось раз в жизни послать пулю точно в цель, ты теперь важничаешь, точно сам Кит Карсон!

— Думай, что говоришь, молокосос!

— Это я-то молокосос?! Слушай, Чип, что ты несешь? Если хочешь знать, мне еще в жизни не приходилось слышать, чтобы кто-то порол такую чушь!

— Да неужто?

— Представь себе!

— Похоже, ты напрашиваешься на неприятности, Скелет!

— Кажется, я уже предупреждал, что врежу тебе как следует, если ты будешь называть меня этим дурацким прозвищем!

— Точно, было такое дело. Только мне на это плевать. Может быть, я и не настолько силен, чтобы сладить с тобой голыми руками, так винтовка под рукой.

— Эй, Чип, что ты несешь?! Неужто и впрямь собрался пристрелить меня, приятель?

— Как вонючего скунса. А почему бы и нет?

— Да уж, ты можешь.

— Это верно, дружище. И мне нет дела до того, нравится тебе это или нет. Так что учти, Скелет, Фиддл принадлежит мне. Я так решил, так тому и быть. Можешь забрать себе половину всех денег, но о Фиддл забудь.

— Будь ты проклят! Забирай себе все эти вонючие деньги, только оставь мне кобылу!